Я не хотел бы говорить романтические фразы о том, что это была заветная мечта, к которой я шёл всю жизнь. Ничего подобного не было. Всё началось совершенно случайно. Я был директором творческо-производственного комбината при ярославской организации Союза художников России. Наталья Михайловна Павлова — просто художником, преподавала в местном училище. Когда система художественных фондов развалилась, решили делать что-то своё. Не скажу, чтобы майолика была мне близка. Я из семьи живописцев, и сам учился на живописца, но мне понравилось, что делала Наталья, и мы решили попробовать. В начале не особо рассчитывали на успех. Но кроме художественного, у меня ещё и экономическое образование. Начал ставить дело на производственные рельсы, и постепенно стало получаться. Сначала нас было всего пять человек. Сегодня, через 25 лет, — почти сто. Разумеется, увеличились и объёмы продукции. Но самое главное — пришло осознанное понимание того, что мы делаем.
Сегодня «Мастерская майолики Павловой и Шепелёва» объединяет 97 работников и имеет свою школу майолики. Ведь задачи, стоящие перед мастерами, весьма специфичны. Все изделия — от ёлочных украшений до фундаментальных настенных барельефов и панно — делаются полностью вручную. Одним только общим художественным образованием тут не обойтись.
Сначала мы думали, что недостатка в художниках не будет, поскольку рядом есть мощное Ярославское художественное училище, ежегодно выпускающее множество специалистов. Но потом всё равно пришли к тому, чтобы готовить кадры для себя самостоятельно. Невольно мы формируем собственную школу. Применяли разные способы обучения. Но быстро поняли, что самый эффективный — «принцип солёных огурцов». Если в банку с солёными огурцами положить один свежий, то хочет он того или нет, через какое-то время он тоже станет солёным. Так и у нас. Помещаем нового человека в уже сформированную бригаду. Если у него есть потенциал, блеск в глазах, по которому мы сразу видим своих, за пару лет из него получится мастер.
Вообще, работа с людьми — это, пожалуй, самое сложное. Людям же надо привить понимание, что хорошо, а что плохо. Порой это невозможно объяснить. Человек сам должен созреть. Только когда приходит этап понимания, почему одно изделие красивое, а другое нет, когда человек начинает видеть разницу, тогда можно сказать, что он состоится как художник.
За двадцать пять лет изменилось не только производство майолики, но и спрос на неё. Подстраиваться ли под вкусы рынка или взять на себя воспитательную функцию покупателя — вечная дилемма художника.
Когда мы только начали заниматься майоликой, я ездил показывать наши изделия в Москву и Санкт-Петербург. К нам относились неплохо, но особого ажиотажа не было. Были и совсем тяжёлые времена, когда в ноябре я не знал, чем буду кормить людей в декабре. Но в 1995 году появились в качестве покупателей американцы, и дело пошло на лад. Они вообще сыграли большую роль в становлении нашей фирмы, не только в плане сбыта. Отечественный рынок проснулся гораздо позже, где-то в начале 2000-х. Сначала весьма своеобразно. Появилось много похабщины, китча. Чего нам только не предлагали делать! Стыдно вспомнить. Но мы держались, потому что считали, что должны формировать вкус у потребителей. Это тяжелое, безденежное, порой противное дело. Но оно даёт плоды. Делая художественно достойные вещи, мы сами сформировали для себя рынок. С другой стороны, цитируя Микеланджело, великим художникам нужны великие заказчики. Я ни в коем случае себя не сравниваю, но считаю, что это процесс обоюдный.
Сегодня у нас есть дилерские сети в крупных российских городах. Примерно 15% наших изделий покупают коллекционеры. Остальные — обыкновенные люди.
Художественные сюжеты и идеи могут рождаться, по словам Ахматовой, «из любого сора». Эпохи, исторические события, даже бытовые ситуации порой вдохновляют мастеров. Однако в России востребованы одни темы, а за рубежом — другие.
Раньше разработка сюжетов была исключительно прерогативой главного художника Натальи Павловой. Сейчас к этому подключены и другие художники. Вообще, рождение новой вещи — это очень захватывающе. Каждое утро бежишь к печи, открываешь и смотришь, что получилось. Процесс обжига малопредсказуемый, каждая печь имеет свой нрав, и предугадать на 100% невозможно. В этом есть определённая сложность, но с другой стороны, это позволяет сохранить у художников немного детское, непосредственное отношение к делу, которое становится живительной средой для творчества.
Лично мои любимые — исторические сюжеты. Бытовые зарисовки XVIII — XIX веков необыкновенно тёплые, красивые. Я бы даже сказал — вкусные. Сейчас делаем коллекцию, посвящённую Екатерине Великой. Но черпаем не только исторические пласты. Современные сюжеты тоже входят в нашу жизнь. Например, спортивная тема — футбол и хоккей. Спорт сам по себе очень пластичен, многообразен, работать с ним интересно.
А вот нашим иностранным покупателям больше всего интересна христианская тема. Рождественские сценки, вертепы, пасхальные сюжеты. Специфические русские темы там не особо популярны. Но бывают и исключения. Например, коллекция «Масленица» идёт хорошо. Видимо, за счёт своей детской яркости и шаловливости.
Кстати, благодаря сотрудничеству с американцами в наш ассортимент вошёл мир фентези. Некоторое время назад к нам обратилась американская художница Марта Янг. Она написала книгу, что-то подобное нашему Незнайке, героями которой были довольно милые бабочки, мотыльки и черепашки. Она попросила сделать своих персонажей в керамике. Проект получился, и стал для нас свежим импульсом для развития. Мы успешно сотрудничали с мультипликатором Александром Петровым, снявшим анимационный фильм по повести Хемингуэя «Старик и море». Делали для него отдельных персонажей. Потом стали предлагать другим художникам керамику как необычный материал для воплощения их героев. Даже Гарри Поттера хотели сделать. Правда, скоро выяснилось, что все эти истории с авторскими правами слишком дорогие и хлопотные, и гораздо проще сделать что-то своё. Теперь у нас есть «Эльфы» — собственная коллекция фантазийного жанра, придуманная и разработанная уже нашими художниками.
Но жизнь не стоит на месте, и уж тем более это касается мечтаний и перспектив, которые ставит перед собой художник.
Это правда, наша следующая цель — фарфор. Фарфор появился в VI веке в Китае и до XIX века в Европе никто не мог сделать изделий такого же уровня. Кстати, майолика в своё время была создана именно как имитация фарфора. Так что вполне логично, что освоив её, мы планируем двигаться дальше. Это не значит, что мы перестанем ею заниматься. В майолике тоже есть перспективы роста. Мы всё время усложняем скульптуру, используем новые технологические возможности, расширяем палитру, улучшаем качество.
Производство фарфора мы пытаемся наладить на базе бывшего Первомайского фарфорового завода. В 2012 году завод обанкротился и сейчас находится в плачевном состоянии. Но остались люди, понимающие, как делать посуду, знающие тонкости мастерства. Вот с их помощью и стараемся восстановить дело.
Фарфор — настоящее белое золото. Изысканный материал, требующий крайне деликатного подхода и высокого уровня обжига. Дорогой материал. На старых фарфоровых заводах в цену закладывалось до 50% брака. Настолько сложным и непредсказуемым был технологический процесс. Мы сейчас тоже голову ломаем, как добиться достойного качества. Но для меня процесс познания — самый интересный этап. Люблю ломать голову.
