«Красота звала к себе»
– В Палех я не приходила, в нём родилась, коренная палешанка. И трудно не быть художником, живя в Палехе. Здесь практически каждый соприкасается с живописью с детства. Мои родители не были художниками, но, когда я шла по улице и видела эти расписные стены и панно, то начинала мечтать: красота звала к себе! – признается Любовь Леонидовна.
– В какой момент вы поняли, что всю жизнь хотите заниматься именно Палехом?
– В детстве. Когда гуляла мимо художественных мастерских, меня манил туда даже запах. По технологии, папье-маше перед работой опускают в котёл с горячим льняным маслом, потом сушат, и при этом поднимается такой приятный вкусный аромат.
А ещё, когда я была маленькой, папа брал меня в гости к знакомым художникам в мастерские. И там была такая весёлая аура! Люди – доброжелательные и открытые! И я уже тогда решила, что непременно буду художницей, потому что хотелось с ними работать. Поступила в художественное училище и почувствовала, что влилась в свою семью: всё такое близкое и знакомое. Преподаватели относились к нам, как отцы родные! Иногда бывает, что художники не выдают свои секреты никому, делают их личной фишкой, а наши учителя давали всё, что знали. Палех был с нами всё студенчество: если Новый год, то на стенах – морозные узоры, на потолке – расписное звёздное небо, а ещё световые газеты, маскарадные костюмы. Было очень ярко.
– А во взрослой жизни, на работе Палех так же радует?
– У вас часто на работе песни поют? А у нас художники напевают за работой. Производственный кооператив «Объединение художников Палеха» образовался в 1989 году после того, как разделились художественные производственные мастерские. На новом предприятии мы сразу начали делать всё: шкатулки, очешники, портсигары, пудреницы, ларцы, письменные приборы, панно, тарелки, книжными иллюстрациями занимались, расписывали стены советских дворцов. Для детей – сказки, для взрослых – Пушкин.
Как белки и волки помогают нимбам светиться
– Палех – это всегда только про сказки?
– Палех – это про чудеса и про полёт. Несколько лет назад мы расписывали в палехском стиле стену в роскошном доме в Дубае. Там была многоуровневая квартира с арками и лепниной. Людей изображать было нельзя, но природу, птиц и животных – можно. Я выбрала сюжет из песни Бориса Гребенщикова «Город золотой». И писала темперными красками с применением сусального золота этот сказочный город, который охраняют львы, а вокруг ходят животные «невиданной красы». Это был удивительный опыт!
– А как готовится сусальное золото для этого небесного города?
– Это целая дорогая технология. Специалисты берут брусок золота, его расковывают в полоску, потом разрезают на квадратики, а те складывают в кожаную книжку. Каждый квадратик прокладывается кожей. По ней наносят 2,5 тысячи ударов, пока квадратик не превратится в тонкий-тонкий лист, толщиной в несколько микрон. Далее берётся рамочка-квадрат размером в 91,5 мм, её накладывают на этот тончайший лист и вырезают. Потом пинцетом из бамбуковых палочек переносят в книжку с листочками из папиросной бумаги. Между ними вкладывается сусальное золото. Позже наступает процесс творения, когда золото растирается вручную – пальцем. Это может длиться до трёх часов. А уже растворённое с гуммиарабиком золото можно легко брать тончайшей беличьей кистью и пользоваться им, как краской: наносить на живописное изображение в нужных местах так называемые «пробела».
– Кисти для такой росписи нужны особенные?
– Мы занимаемся не только декоративной росписью. Палех – это ещё и древние традиции иконописи, которая в советское время ненадолго заменилась работой со шкатулками и другими изделиями из папье-маше. Сейчас мы вернулись к истокам и вместе с известными на весь мир лаковыми предметами пишем иконы. Кисти периодически делают сами художники из беличьих хвостов. И белка должна быть добыта не когда придётся, а лучше всего – в августе-сентябре, у неё тогда шёрстка новенькая и упругая. Полученный от белки волос вставляют в утиное перо, и получается кисточка. После того, как работа написана красками, её покрывают тремя слоями лака и пемзуют, чтобы поверхность стала шероховатой. Далее художники начинают роспись творёным сусальным золотом. А в конце работа полируется волчьим зубом.
– Это какой-то специальный ритуал?
– От полировки зубом хищника золото приобретает особый блеск. Это не причуда художников, а наш древний секрет.
«Останемся со сказками и песнями»
– Чем палехские традиции иконописи отличаются от других школ?
– У нас запрещён черный цвет на иконах. Это символ бездны, который никогда не используется. Мы очень тщательно прорабатываем каждую деталь. Палехское письмо ещё называется мелочным, потому что предметы и люди там часто очень миниатюрные. Эта мелкая проработка по силам не каждому специалисту. Нас с дочерью в своё время именно поэтому и пригласили как художников-миниатюристов поработать над иконостасом Воскресенского собора Новоиерусалимского монастыря в Истре. Мы изображали двунадесятые праздники, и по сравнению с остальными это были самые маленькие иконы.
В палехской иконописи большое внимание уделяется изображению ликов святых. Заметьте: правильно говорить не лица, а лики. Вслед за Павлом Флоренским (известный священник, богослов и философ XIX века – прим. Л.С.) мы объясняем будущим иконописцам, что есть лики, лица и личины. И вот последние в Палехе никак не приемлемы, их может написать только неумелый художник.
– Какие персонажи встречаются в палехской росписи чаще всего?
– Мне мама иногда говорила: «Вот, вы рисуете коней с козьими тонкими ногами, а народу больше нравится реальная живопись». Но я всегда любила рисовать именно декоративные композиции, ведь Палех от других и отличается своей ажурностью, орнаментом. В нашем сказочном мире у коней потому и тонкие ноги, чтобы им летать проще было, мы так передаём динамику движения и ощущение волшебства. В Палехе не рисуют рабочих коней-тяжеловозов. Изображают изящных, стремительных, летящих. У нас «летают» почти все персонажи – жар-птицы, птицы-тройки, даже снег и тот завихряется.
Правда, есть и умиротворённые, статические персонажи: вальяжные барышни, монументальные богатыри-герои.
– В палехской росписи часто изображаются битвы и многофигурные сюжеты. Как в этом случае художник выстраивает композицию?
– А мы, перефразируя героев Пушкина, «гармонию алгеброй проверяем». Когда расписываем объёмные холсты или стены, то пользуемся расчётами по золотому сечению. Ту самую стену с Золотым городом Гребенщикова в Дубае я расписывала, как раз ориентируясь на золотое сечение. А бывает – творим интуитивно и тоже получается хорошо: мой 40-летний опыт работы в искусстве это позволяет.
– Палехский промысел сегодня как-то вливается в современную жизнь, или у него своя сказочная ниша?
– Мы иногда пишем портреты по технологии, традиционной для Палеха. Их может заказать любой человек. Однажды я делала портрет известного кардиолога Евгения Чазова. Он спас одного из наших ивановских охотников, и они в знак благодарности заказали для него портрет на портсигаре. Оказалось, Евгений Иванович всегда мечтал поохотиться на медведя. Я его написала в камуфляже на фоне лесной реки, из которой пьёт медведь.
Наш кооператив может делать всё: от миниатюрных женских украшений до монументальных интерьерных полотен и стенной росписи в храмах. Как-то рисовали на новогодних шарах нефтяные вышки по корпоративному заказу. Но для меня такие вещи неприемлемы. У нас всё-таки волшебное направление. Наверное, не нужно смешивать его с современностью, мы лучше останемся с родным эпосом, народными песнями и будем воспитывать детей на добрых и вечных сказках со счастливым концом.