От Архангельска до деревни Борок, если считать по Северной Двине, 380 км. А до деревни Палащелье, что находится на правом берегу реки Мезень, и того меньше – всего 320. По северным меркам расстояние небольшое, а по историческим – от современности их отделяет не одна эпоха. Сегодня названия деревень, чьё население вряд ли дотягивает до трёхсот человек, а две трети домов брошены и пустуют, мало кто знает за пределами Архангельской области. Зато искусство, рождённое в них – борецкая и мезенская росписи, известно всему миру.
Борецкая роспись – красная, зелёная, золотая, охристая. Нарядное многоцветье на белом фоне, с обязательным алым травным рисунком. Сюжеты – узорные кусты со сказочными птицами, кони, впряжённые в расписные повозки, могучее древо жизни, дающее начало всему земному. Мезенская же совсем другая. Цвета – только красный и черный. Сюжеты – кони и птицы – не живописные, а графические, примитивно-условные. Этот вид росписи считается наиболее древним. Говорят, что истоки его не в русском изобразительном искусстве, а в первобытных рисунках северных народов. Как и в старину, современные мастера расписывают свои изделия вручную. Это делает каждое изделие уникальным и неповторимым.
Всего существует более десятка видов северной росписи, и все их делают мастера уникального архангельского предприятия «Беломорские узоры». Фабрика была создана в 1968 году, когда Советское правительство приняло постановление восстановить утраченные культурные традиции России. Первый директор «Беломорских узоров» Валентина Дерягина сама ездила в экспедиции по всему Поморью и привозила из деревень, затерянных на суровых берегах Северной Двины посуду, игрушки и расписные короба, одежду, скатерти и прялки.
Сегодня на фабрике производят четыре вида народных художественных промыслов: вышивку, ткачество, резьбу и роспись по дереву. В Каргопольском филиале делают легендарные глиняные игрушки. Когда-то местные умельцы занимались ещё и камнем. Ангидрит, или костяной шпат, добывали в Холмогорском районе, но позже производство закрыли.
Татьяна Спирина, главный художник «Беломорских узоров», работает на фабрике почти семнадцать лет и считает, что это «недавно». На предприятии действительно есть люди, чей трудовой стаж составляет полвека. Для мастеров это вовсе не курьёзный факт, а наглядный пример для подражания. Татьяна тоже мечтает проработать в «Узорах» до пенсии, а может и дольше: «всю творческую жизнь», как она выражается, потому что не мыслит себя вне искусства и любимого дела.
— Любовь к рисованию — это у меня всегда было, — рассказывает Татьяна, — я в Архангельске родилась, но всё детство провела у бабушки в Кижах. Бабушка сама росписями не занималась, работала в музее. Да я тоже сначала просто рисовала. Пейзажи, дома старинные. Наблюдала за природой. Потом уже в Архангельске поступила в художественное училище № 35. Сейчас там росписям уже не учат, но раньше было. На «Беломорские узоры» взяли не сразу, в 90-е годы с работой было тяжело, а в 2001 году пришла расписчицей сразу четвёртого разряда. Но вообще люди к нам по-разному попадают. Вот недавно пришла ткачиха, женщина 42 лет. Решила росписью заниматься. Научили её всему, разряд присвоили.
Татьяна говорит, что вышивка и роспись похожи. Да и резьба тоже. Часто в одном изделии совмещаются разные техники. В сюжетной линии и тех, и других предпочтение отдаётся изображениям животных. Особенно популярны птицы и лошади, и, конечно, знаменитый «приморский голубок». Этот элемент росписи часто называют птицей счастья.
— Сюжеты для изделий подбираем в музеях, ищем в архивах, но и своя коллекция большая — за 50 лет много собрали. Сейчас, конечно, роспись поярче и повеселее — краски-то новые. Что-то добавляем, какие-то новые мотивы, но всё равно соблюдаем традицию. Не как некоторые: в интернете поищут и совмещают две разные росписи — одна борецкая, другая пермагорская. У нас такого нет. Специально для всех интересующихся мастер-классы проводим. Объясняем, что росписи похожи, да все разные, и путать их не надо.
Старинные прялки — основной источник информации для художников. Поскольку умение прясть считалось важным достоинством любой женщины, прялки были в каждом доме. С ними ходили на посиделки, соревнуясь друг с другом у кого красивее. Женихи часто дарили прялки невестам, иногда с надписями — от кого и кому. Красочной прялкой гордились, а в доме она висела на самом видном месте. Матери завещали особо ценные изделия дочерям. В каждой деревне прялки имели свою традиционную форму и орнамент. Например, борецкие назывались «корневыми», то есть сделанными из одного куска дерева. Они были довольно большими по размеру, имели две круглые «серьги» и нарядную фигурную ножку.
— Сохранилось много сарафанов, рубах, полотенец, но в основном прялки. Их раньше делали больше на продажу или в подарок. К тому же у них, в отличие от ложек, нет контакта с водой, что тоже способствует сохранности. Ложек-то в старину много расписывали, но ими пользовались, поэтому старинных осталось мало. Вообще, для меня очень важно, чтобы нашими изделиями люди пользовались. Это самый лучший способ сохранить традиции. Так вещи по-настоящему живут, становятся родными для всех членов семьи, переходят от поколения к поколению. У меня самой дома всё наше северное, народное – скатерти, шторы, посуда, доски.
Поступают Татьяне заказы и на вполне современные сюжеты. Например, как-то расписывала деревянные фигуры животных для одного музея, который не хотел использовать в экспозиции чучела, предпочитая более гуманную художественную технику. А недавно делала и вовсе экзотический заказ — черепаху в национальном татарском костюме. Ещё Татьяна рассказала, что в прошлом году фанатки Филиппа Киркорова заказывали для своего кумира рубаху с традиционной вышивкой. Говорят, певец остался доволен, а вручение подарка даже по телевизору показывали.
Фото Павла Кононова